«Решительная победа революции над царизмом»

«Решительная победа революции над царизмом» есть ре¬волюционно-демократическая диктатура пролетариата и кре¬стьянства. (…)
И такая победа будет именно диктатурой, т.е. она неиз¬бежно должна опираться на военную силу, на вооруженные массы, на восстание, а не на те или иные, “легальным”, “мир¬ным путём”, созданные учреждения. Это может быть только диктатура, потому что осуществление преобразований, немед¬ленно и непременно нужных для пролетариата и крестьян¬ства, вызовет отчаянное сопротивление и помещиков, и кру¬пных буржуа, и царизма. Без диктатуры сломить это сопротив¬ление, отразить контрреволюционные попытки невозможно, Но это будет, разумеется, не социалистическая, а демократи¬ческая диктатура. Она не сможет затронуть (без целого ряда промежуточных ступеней революционного развития) основ капитализма. Она сможет, в лучшем случае, внести коренное перераспределение земельной собственности в пользу кресть¬янства, провести последовательный и полный демократизм вплоть до республики, вырвать с корнем все азиатские, ка¬бальные черты не только из деревенского, но и фабричного быта, положить начало серьезному улучшению положения ра¬бочих и повышению их жизненного уровня, наконец послед¬нее, но важное — перенести революционный пожар в Европу. Такая победа еще не сделает из нашей буржуазной революции революцию социалистическую; демократический переворот не выйдет непосредственно из рамок буржуазных обществен¬но-экономи¬чес¬ких отношений» (ист. 84, стр. 44, 45).
Из приведённых выдержек из “Двух тактик…” видно, что за свержением царизма <, по мнению Ленина,> должен был последовать довольно про¬должительный период капиталистического развития.
Большевики полагали, что поскольку основные тяготы ре¬волюционной борьбы с царизмом ложатся на плечи рабочего класса и крестьянства, то они не должны уступать власть буржуазии, которая не имеет своей генеральной линии и все время колеблется, мельтешит между монархической верно¬подданностью и большей или меньшей революционностью.
Меньшевики полагали, что коли революция буржуазно-демо¬кра¬тическая и за ней должен следовать период капитали¬сти¬чес¬кого развития, то социал-демократия после неё долж¬на поделить власть с буржуазными партиями; причин не до¬пускать буржуазию до власти они не видели.
Особую точку зрения имел Л.Д.“Троцкий”. Он полагал, что если в революции, буржуазно-демократической, произой¬дет “реши¬тель¬ная победа” в ленинском смысле, то под дав¬лением рвущейся к власти буржуазии, её саботажа, «револю¬ционно-демократи¬чес¬кая диктатура пролетариата и кресть¬янства» вынуждена будет приступить к реализации программы-максимум, и тем самым период капиталистичес¬кого развития станет невозможен . “Троцкий” полагал, что в силу технической отсталости России, сложившегося единого мирового рынка построение социализма в одной от¬дельно взятой стране (даже и развитой) невозможно, поэтому революция в России должна стать началом мировой револю¬ции.
Учебники историй настаивают на том, что Ленин писал всег¬да о двух этапах революции: сначала буржуазно-демокра¬тическом, а потом социалистическом; а “Троцкий” де перепрыгивал через буржуазно-демократический этап. Но из “Двух тактик…” следует, что между этими двумя этапами, о кото¬рых писал Ленин, должен находиться довольно продолжи¬тельный период развития капитализма. Об этом периоде учебники историй “забывают”, так как если о нём вспомнить, то события 1917 г. разрушают ЛЕГЕНДУ о том, что Ленин что-то “гениально пред¬видел”. Единственный смысл первого этапа — буржуазно-демократического — создать условия для свободного разви¬тия капитализма, неразвитость которого исключает поддержку социализма широкими слоями народа. Если этого периода развития капитализма не предполагается, то два этапа револю¬ции просто сливаются в одну «перманент¬ную», т.е. непрерыв¬ную революцию. О ней писал “Троцкий”, который действитель¬но как бы “перепрыгивал” через буржуазно-демо¬кра¬тический этап. Но и Ленин выделял 2 этапа не из любви поспорить и поупражняться в «формализме» <и «политическом абстракционизме»>, а в силу того, что видел НЕОБХОДИМОСТЬ довольно продолжительного периода капиталистического раз¬вития России.
Л.Д.Бронштейн в работе “Итоги и перспективы. Движущие силы революции” (ист. 81.2), изданной в 1906 г. и переиздан¬ной в 1919 г., писал:
«Русская революция создает, на наш взгляд, такие условия, при которых власть может (при победе революции — должна) перейти в руки пролетариата, прежде чем политики буржуаз¬ного либерализма получат возможность в полном виде развер¬нуть свой государственный гений…» (ист. 81.2, стр. 95).
<И “Троцкий” действительно оказался прав, высказав это утверждение.>
«Достаточно попытаться представить себе революционное демократическое правительство без представителей пролетари¬ата, чтобы полная нелепость такого представления ударила в глаза. Отказ социал-демократов от участия в революцион¬ном правительстве означал бы полную невозможность самого революционного правительства и был бы, таким образом, изменой делу революции. Но участие пролетариата в пра¬вительстве и объективно наиболее вероятно, и принципиально допустимо лишь как доминирующее и руководящее участие. Можно, конечно, назвать это правительство диктатурой проле¬тариата и крестьянства, диктатурой пролетариата, крестьян¬ства и интеллигенции или, наконец, коалиционным правительством рабочего класса и мелкой буржуазии. Но все же остается вопрос: кому принадлежит гегемония в самом правительстве и через него — в стране? И когда мы говорим о рабочем прави¬тельстве, то этим мы отвечаем, что гегемония будет принад¬лежать рабочему классу» (ист. 81.2, стр. 96).
«Русская революция не даёт и еще долго не даст установи¬ться какому-нибудь буржуазно-конституционному порядку, который бы мог разрешить самые примитивные задачи демокра¬тии. Что же касается реформаторов-бюрократов в стиле Витте или Сто¬лыпина, то все их “просвещённые” усилия разрушают¬ся их же собственной борьбой за существование. Вследствие этого судьба самых элементарных революционных интересов крестьянства, как сословия, связывается с судьбой всей ре¬волюции, то есть судьбой пролетариата.
Пролетариат у власти предстанет перед крестьянством как класс-освободитель» (ист. 81.2, стр. 97).
«Но может быть само крестьянство оттеснит пролетариат и займёт его место?
Это невозможно. Весь исторический опыт протестует про¬тив этого предположения. Он доказывает, что крестьянство совершенно неспособно к самостоятельной политической борь¬бе» (ист. 81.2, стр. 98)
«Из сказанного ясно, как мы смотрим на идею “диктатуры пролетариата и крестьянства”. Суть не в том, считаем ли мы её принципиально допустимой, “хотим мы или не хотим” такой формы политической кооперации. Но мы считаем её принципиально неосуществимой — по крайней мере, в прямом и непосредственном смысле.
В самом деле. Такого рода коалиция предполагает, что либо одна из существующих буржуазных партий овладеет крестьянством, либо это крестьянство создаёт свою самостоятель¬ную партию. Ни то, ни другое, как мы старались показать, невозможно» (ист. 81.2, стр. 99).
«Каждый новый день будет углублять политику пролета¬риата у власти и все более определять её классовый харак¬тер. И вместе с тем будет нарушаться революционная связь между пролетариатом и нацией, классовое расчленение кресть¬янства выступит в политической форме, антагонизм между составными частями будет самоопределяться и из общедемо¬кратической становиться классовой.
Если отсутствие сложившихся буржуазно-индивидуалисти¬ческих традиций и антипролетарских предрассудков у кресть¬янства и интеллигенции и поможет пролетариату стать у влас¬ти, то, с другой стороны, нужно принять во внимание, что это отсутствие предрассудков опирается не на политическое сознание, а на политическое варварство, на социальную не¬оформленность, примитивность, бесхарактерность. (…)
Пролетариат окажется вынужден¬ным сносить классовую борьбу в деревню и, таким образом, нарушать ту общность интересов, которая, несомненно, имеет¬ся у всего крестьянства, но в сравнительно узких пределах. Пролетариату придётся в ближайшие же моменты своего гос¬подства искать опоры в противопоставлении деревенской бедноты деревенским богачам, сельскохозяйственного проле¬тариата — земельной буржуазии» (ист. 81.2, стр. 100)
«Таким образом, чем определеннее и решительнее будет становиться политика пролетариата у власти, тем уже будет под ним базис, тем зыбче будет почва под его ногами. Все это крайне вероятно, даже неизбежно (…)
Две главных части пролетарской политики встретят проти¬водействие со стороны его союзников: это коллективизм и интернационализм.
Представлять себе дело так, что социал-демократия входит во Временное правительство, руководит им в период револю¬ционно-демократических реформ, отстаивая их наиболее ра¬дикальный характер и опираясь при этом на организованный пролетариат, и затем, когда демократическая программа выполнена, социал-демократия выходит из выстроенного ею здания , уступая место буржуазным партиям, а сама переходит в оппозицию и таким образом открывает эпоху парламентарной политики, — представлять себе дело так, значило компрометировать саму идею рабочего правительства, и не потому, что это “принци¬пиально” недопустимо — такая абстрактная постановка во¬проса лишена содержания, — а потому, что это совершенно нереально, это утопизм худшего сорта, это какой-то револю¬ционно-филистёр¬ский утопизм.
И вот почему.
Разделение нашей программы на минимальную и максима¬ль¬ную имеет громадное и глубоко принципиальное значение при том условии, что власть находится в руках буржуазии . Именно этот факт — принадлежность власти буржуазии — из¬гоняет из нашей минимальной программы все требования, которые непримиримы с частной собственностью на средства производства. Эти последние требования составляют содержа¬ние социалистической революции, и их предпосылкой явля¬ется диктатура пролетариата.
Но раз власть находится в руках революционного прави¬тель¬ства с социалистическим большинством, как тотчас же различие между минимальной и максимальной программой те¬ряет и принципиальное, и непосредственно практическое значение. Удер¬жаться в рамках этого разграничения пролетар¬ское правительство не сможет» (ист. 81.2, стр. 101, 102).
Далее “Троцкий” пишет, что правительство рабочих, про¬водя политику в интересах рабочих (что невозможно без изменения структуры спектра производства и потребления продукции), неизбежно столкнётся с сопро¬тивлением недовольных политикой фабрикантов в самой разнообразной форме. У правительства будет два пути: либо «играть роль “беспристрастного” посредника буржуазной де¬мократии» и идти на поводу у капиталистов, либо «экспро¬приация фабрик и введение в них — по крайней мере, в круп¬нейших — государственного или коммунального производст¬ва», т.е. встать на путь подавления саботажа частных собствен¬ников. То же касается и сельскохозяйственного производства: в случае саботажа частных собственников — «организация кооперативного производства под коммунальным контролем или прямо за государственный счёт». Но это — путь построения социализма, минуя фазу длительного капиталистического развития.
«Всё это совершенно ясно показывает, что социал-демократия не может вступить в революционное правительство, дав предварительно пролетариату обязатель¬ство ничего не уступать из минимальной программы и обещав буржуазии не переступать. Такое двустороннее обязательство было бы совершенно невыполнимым. Вступая в правительство не как бессильные заложники, а как руководящая сила, представители пролетариата тем самым разрушают грань между минимальной и максимальной программой, то есть ставят коллективизм в порядок дня. На каком пун¬кте пролетариат будет остановлен в этом направлении, это зависит от соотно¬шения сил, но никак не от первоначальных намерений проле¬тариата.
Вот почему не может быть и речи о какой-то особенной форме пролетарской диктатуры в буржуазной революции, именно о демократической диктатуре про¬летариата (или пролетариата и крестьянства). Рабочий класс не сможет обеспечить демократический характер своей диктату¬ры, не переступая за границы своей демократической програм¬мы. Всякие иллюзии на этот счет были бы совершенно пагуб¬ны. (…)
Раз партия (от имени: — наше уточнение при цитировании) пролетариата возьмет власть, она будет бороться за неё до конца (в том числе и с пролетари¬атом: — наше добавление при цитировании)» (ист. 81.2, стр. 104).
«Политическое господство пролетариата несовместимо с его эко¬номическим рабством. Под каким бы политическим знаменем пролетариат ни оказался у власти, он вынужден будет стать на путь социалистической политики» (ист. 81.2, стр. 105).
В статье “Наши разногласия” (ист. 81.3), опубликованной впервые в годы «реакции» после подавления революции 1905 — 1907 гг., Л.Д.Бронштейн пишет:
«“Доведение револю¬ции до конца” предполагало, однако, низвержение царизма и переход государственной власти в руки революционной общественной силы. Какой? Меньшевики отвечали: буржуазной демократии. Большевики отвечали: пролетариата и крестьян¬ства» (ист. 81.3, стр. 111).
«Если меньшевики, исходя из абстракции — “наша ре¬волю¬ция буржуазна”, — приходят к идее приспособления всей тактики пролетариата к поведению либеральной буржуазии, вплоть до завоевания ею государственной власти, то больше¬вики, исходя из такой же голой абстракции — “демократичес¬кая, а не социалистическая диктатура”, — приходят к идее бур¬жуазно-демокра¬ти¬ческого самоограничения пролетариата, в руках которого находится государственная власть. Правда, разница между ними в этом вопросе весьма значительна: в то время как антиреволюционные стороны меньшевизма сказываются во всей силе уже теперь, антиреволюционные черты большевизма грозят огромной, опасностью только в случае революционной победы » (ист. 81.3, стр. 114, 115).
Сопоставление ленинских “Апрельских заповедей” 1917 г. и его “Двух тактик…” 1905 г. показывает, что фактически программа, изложенная в “Апрельских тезисах”, отри¬цает его же выводы о переходе к социализму в России, изло¬женные в “Двух тактиках…”
Сопоставление “Апрельских тезисов” со взглядами Л.Д.“Троц¬кого” из работы 1906 г. “Итоги и перспективы…” (ист. 81.2) показывает, что “Апрельские тезисы” вполне согласуются со взглядами “Троцкого” на ближайшие перспективы развития революции и целесообразные действия социал-демократии в этих условиях.
Однако было бы ошибкой думать, что «ленинизм» в 1917 г. отождествился и слился с «троцкизмом». Для того, чтобы убедиться в этом, заглянем в канонические тексты.
Ист. 81.2 (1906 г.) “Троцкий” завершает словами:
«Предо¬ставленный своим собственным силам, рабочий класс России будет неизбежно раздавлен контрреволюцией в тот момент, когда крестьянство отвернётся от него. Ему ничего другого не остается, как связать судьбу своего политического господ¬ства и, следовательно, судьбу всей российской революции с судьбой социалистической революции в Европе. Ту колос¬сальную государственно-политическую силу, которую даёт ему временная конъюнктура российской буржуазной револю¬ции, он обрушит на чашу весов классовой борьбы всего капи¬талистического мира. С государственной властью в руках, с контрреволюцией за спиной, с европейской реакцией перед собой, он бросит своим братьям во всем мире старый призыв¬ный клич, который будет на этот раз кличем призывной атаки: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!”»
Ясно, что это курс на МИРОВУЮ революцию: в одной стране, по мнению “Троц¬кого”, революция победить не может. ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ он придерживался этого мнения.
В 1928 г. в Алма-Ате Л.Д.“Троцкий” написал книгу “Пер¬манентная революция”. Она была издана в Берлине в 1930 г. В ней он писал:
«9. Завоевание власти пролетариатом не завершает револю¬цию, а только открывает её. Социалистическое строительство мыс¬лимо лишь на основе классовой борьбы в национальном и международном масштабе. Эта борьба — в условиях решающе¬го преобладания капиталистических отношений на мировой арене — будет неизбежно приводить ко взрывам внутренней, то есть гражданской, и внешней революционной войны (выде¬лено нами при цитировании). В этом состоит перманентный характер социалис¬тической революции, как таковой, независимо от того, идет ли дело об отсталой стране, только вчера завершившей свой демократический переворот, или о старой капиталистической стра¬не, прошедшей через долгую эпоху демократии и парла¬ментаризма.
10. Завершение социалистической революции в националь¬ных рамках немыслимо. Одна из основных причин кризиса буржуазного общества состоит в том, что созданные им произ¬водительные силы не могут более мириться с рамками наци¬онального государства. Отсюда вытекают империалистические войны, с одной стороны, утопии буржуазных Соединенных Штатов Европы — с другой. Социалистическая революция на¬чинается на национальной арене, развивается на интернацио¬нальной и завершается на мировой. Таким образом социалис¬тическая революция становится перманентной в новом, более широком смысле слова: она не получает своего завершения до окончательного торжества нового общества на всей нашей планете.
11. Указанная выше схема развития мировой революции снимает вопрос о странах «созревших» и «не созревших» для социализма в духе той педантски безжизненной класси¬фикации, которую даёт нынешняя программа Коминтерна. Поскольку капитализм создал мировой рынок, мировое раз¬деление труда и мировые производительные силы, постольку он подготовил мировое хозяйство в целом для социалистичес¬кого переустройства.
Разные страны будут совершать этот процесс разным тем¬пом. Остальные страны могут — при известных условиях — раньше передовых перейти к диктатуре пролетариата, но поз¬же их — к социализму.
Отсталая колониальная или полуколониальная страна, пролетариат которой оказывается еще недостаточно подготов¬ленным для объединения вокруг себя крестьянства и завое¬вания власти, тем самым оказывается в состоянии невоз¬можности довести до конца свой демократический переворот. Наоборот, в стране, пролетариат которой пришел к власти в результате демократической революции, дальнейшая судьба диктатуры и социализма зависит в последнем счете не только и не столько от национальных производительных сил, сколько от развития международной социалистической революции.
12. Теория социализма в отдельной стране, поднявшаяся на дрожжах реакции против Октября, есть единственная теория, последовательно и до конца противостоящая теории перманентной революции.
Попытка эпигонов — под ударами критики — ограничить применимость теории социализма в отдельной стране одной только Россией, ввиду её особых свойств (пространства и собственные богатства), не улучшают, но ухудшают дело. Разрыв с интернациональной позицией всегда и неизбежно ведёт к национальному мессианству, то есть к признанию за собственной страной преимуществ и качеств, позволяющих ей будто бы выполнить ту роль, до которой не могут поднять¬ся другие страны.
Мировое разделение труда, зависимость советской инду¬стрии от иностранной техники, зависимость производительных сил передовых стран Европы от азиатского сырья и пр. и пр. делают построение самостоятельного социалистического обще¬ства невозможным ни в одной из стран мира» (ист. 81.4, стр. 286, 287).
Теперь обратимся к Ленину. В газете “Социал-Демократ”, № 44, 23 августа 1915 г. была опубликована статья В.И.Ленина “О лозунге Соединенных Штатов Европы”, в которой ПО-ВИДИ¬МОМУ впервые выска¬зана (или повторена?) мысль о возможности победы «соци¬ализма первоначально… в одной, отдельно взятой, капиталис¬тической стране».
«НЕРАВНОМЕРНОСТЬ экономического и политического РАЗВИТИЯ ЕСТЬ БЕЗУСЛОВНЫЙ ЗАКОН (выделено нами при цитировании) капитализма (феодализма, сионизма, агностицизма... и вообще любого явления в разных его формах) . Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств. Политичес¬кой формой общества, в котором побеждает пролетариат, свергая буржуазию, будет демократическая республика, все более централизующая силы пролетариата данной нации или данных наций в борьбе против государств, еще не пришедших к социализму. Невозможно уничтожение классов без диктату¬ры угнетенного класса, пролетариата. Невозможно объеди¬нение наций в социализме без более или менее долгой упор¬ной борьбы с отсталыми государствами» (ист. 85, стр. 354, 355).
Несколько с других сторон этот тезис рассмотрен и повто¬рён в работе “Военная программа пролетарской революции” (ист. 86), впервые изданной в 1916 г. по-немецки, а по-русски изданной в 1929 г., в период окончательного идейного раз¬грома внутреннего «троцкизма»:
«Развитие капитализма совершается в высшей степени неравномерно в различных странах. Иначе и не может быть при товарном производстве. Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах. Он победит первоначально в одной или нескольких странах, а остальные в течение некоторого времени останутся буржуаз¬ными или добуржуазными. Это должно вызвать не только тре¬ния, но и прямое стремление буржуазии других стран к раз¬грому победоносного пролетариата социалистического го¬сударства. В этих случаях война с нашей стороны была бы законной и справедливой. Это была бы война за социализм, за освобождение других народов от буржуазии» (ист. 85, стр. 133) .
Однако это не значит, что Ленин принципиально стоял на точке зрения, что социалистическая революция неизбежно победит <в исторически короткие сроки> в одной стране и никак иначе. Если бы в 1918 г. победила революция в Германии, то он бы её приветствовал. Советская власть первый год своего существования провела в ожидании победы революции в Германии: “благо” революционный подъем там был.
Различие между «ленинизмом» и «троц¬кизмом» <в марксизме> гораздо глубже, чем их взгляд па вопрос о победе социализма в одной, отдельно взятой стране. Оно, НА НАШ ВЗГЛЯД, обусловлено прежде всего личностным аспектом и является следствием субъективных причин (но безусловно выражает объективные общественные факторы). В собраниях канонических текстов «лени¬низма» и «троцкизма» отрази¬лось различие в способе формирования линии поведения Ленина и “Троцкого”, а уже за ними шли верные «ленинцы» и «троцкисты».
“Троцкий” — духовный раб < — невольник — > теории перманентной револю¬ции. Несмотря на то, что почти сорок лет он был ведущим “разра¬бот¬чиком” этой теории, сама она не претерпела качест¬венных изменений, < — осталась прикладным политическим сценарием марксизма> и добротность её не повысилась. Сия “тео¬рия” предполагает победу социализма в глобальных масштабах в результате непрерывной череды войн, развязываемых обеи¬ми социальными системами, которые могут прерываться толь¬ко истощением военно-экономических потенциалов проти¬воборствующих сторон. Согласно ей капитализм развязывает агрессивные войны, а внутри самих социалистических странах — внутренние контрреволюционные гражданские войны, а социализм ведёт внешние революционные войны; частично оборонительные, частично развязанные им самим.
С учётом неуклонного “прогресса” в деле разработки вооружений настойчивая попытка осуществить троцкизм и «перма¬нент¬ную революцию» в политической практике эквивалентна уничтожению человечества вместе с биосферой Земли «во имя светлого будущего всего челове¬чества». Проистекает это из того, что, рассматривая противо¬борство двух социальных систем, “Троцкий”, <будучи честолюбцем, что несовместимо со свободным творчеством,> не поднимается выше четвертого, экономического, приоритета обобщенного оружия.
Причину такой рабской самоотверженной преданности теории перманентной революции мы видим прежде всего в блокировании и нарушении образного мышления вследствие многовековой оторванности иудейских масс от производитель¬ного труда на природе и отрицательного воздействия обрезания на развитие нервной системы и формирование души человека (если мы ошибаемся во вредности обрезания, то сио¬нисты нас “поправят”). А без образно¬го, мышления, строгого очерчивания новых понятий, явлений — никакое развитие КУЛЬТУРЫ невозможно.
Возможно только многократное умножение количество формальных вариаций на одну и ту же содержательную тему; так образуется «ИУДЕЙСКАЯ ПУСТЫНЯ» в культуре: каждая песчинка индивидуальна (своеобразна), их много, но в це¬лом — пустыня: песок — химически один и тот же везде.
Данную ему теорию “Троцкий”, судя по его жизни, воспри¬нимал как библейское пророчество, которое не может не исполниться как ЦЕЛОСТНОСТЬ во всей его полноте, как не может не исполниться Высшая воля. Будущее для него субъективно не было неизвестным, оно было очерчено этой теорией в общих чертах. В развитии общества, революции он видел ПРОЦЕСС воплощения в жизнь этого пророчества и видел сопротивление его воплощению; сам же он коррек¬тировал жизнь под “пророчество”, но не корректировал прог¬нозную концепцию (“пророчество”) в соответствии с изме¬нениями жизни. Это линия поведения биоробота, запрограм¬мированного раз и навсегда.
В “теорию” перманентной революции были вкраплены боль¬шие фрагменты действительной прогнозной концепции, кото¬рую проводил в жизнь глобальный надиудейский предиктор. Исполнялись только частные этапы, соответствующие этой глобальной, тайной от общества концепции. Когда испол¬нилось всё, что удалось, а что не удалось осуществить — требовало изменения “пророчества”-концепции, то не способный отрешиться от неё “Троцкий” стал помехой вместе со “своей” теорией и 4 м Интернационалом, который захирел <по крайней мере в области публичной политики> , так как не получал достаточной финансовой поддерж¬ки. И всё его наследие хранится с тех пор в качестве “расса¬ды” — на всякий случай. Но поскольку “Троцкий” своё отработал на надиудейский предиктор, в благодарность за это ему была представлена возможность унести ноги и жить на Западе. Требовалось только одно: молчать, но он об этом не догадался и думал, что он вождь на самом деле и автори¬тетно ругал Сталина, что не соответствовало духу глобальной концепции в те годы. Поэтому он и погиб.
У Ленина не было концепции, которой бы он слепо подчи¬нил своё поведение. В социализме он видел объективно необ¬ходимую, неизбежную ступень общественного развития, которой человечество достигнет обязательно, но каждый на¬род придет к нему своим, особым путем. Это же касалось и пути России в социализм. До 1917 г. Ленин не создал це¬лостной прогнозной концепции перехода России к социализму, на которую бы опирался в своей политике и которая бы впоследствии корректировалась соответственно изменявшейся обстановке. Ленин был верен цели своей жизни — построению социализма хотя бы в одной стране, — но не был рабом своих прежних теорий, хотя и был раздавлен авторитетом Маркса и его наследия. Субъективно выбранная Лениным цель жизни не противоречила объективным перспективам развития обще¬ства, и вся деятельность Ленина была подчинена цели, а не “пророчествам” <о том, как она осуществится>. В соответствий с изменениями жизни Ле¬ниным корректировались ошибочные выводы прежних работ и делались новые выводы. Но это всегда, во всех работах, были отдельные положения, не связанные в устойчивую цело¬стную прогнозную концепцию развития. Марксистская схема исторического материализма — не концепция, а только схема, пустая форма, лишенная конкретного историко-фактологического содержания, т.е. она бесчеловечна; История — исто¬рия людей, человечества; Кроме того социологическая схема исторического материализма не обладает полно¬той и целостностью. Как было показано ранее, слишком многие явления остались вне её, а без них она теряет устойчи¬вость по отношению к добавлению новых фактов и рассыпа¬ется при попытке соединить с нею не описанные ею явления общественной жизни.
Отсутствие концепции видно и в приведенном тезисе о по¬беде социализма в одной, отдельно взятой стране:
«Победив¬ший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран…»
Это — изолированный тезис, констатирующий определенный факт, но не концепция, т.е. не прогноз процесса развития совокупности социальных явлений, в результате которого этот факт станет реальным.
О достоверности такого тезиса, стоящего вне <оглашённой> концепции, в то время большинство сказать ничего не могло, как, впрочем и о достоверности любого противоположного тезиса. Такого рода изолированные тезисы подтверждаются или опроверга¬ются историческим развитием подчас спустя не одно столетие.
Об устойчивости же концепции (в отличие от достоверности изолированного тезиса) и её осуществимости отчасти можно судить достаточно обоснованно загодя, чему примером была приведенная кри¬тика “Троцким” “Двух тактик…”. История подтвердила пра¬воту “Троцкого”: капиталистическая < — буржуазно-демокра¬тическая — > фаза развития не состоялась; буржуазно-демократи¬чес¬кая революция переросла в социалистическую. Если Ленин убедился в ошибочности “Двух тактик…” как целостности в 1917 г., то для “Троцкого” её ошибочность была очевидна уже в 1906 г. Хотя, безусловно, отдельные положения, высказанные в “Двух тактиках…”, были подтвер¬ждены историческим развитием, но как целостность, концеп¬ция перехода к социализму, фрагментарно изложенная в “Двух тактиках…” не обладала устойчивостью и не воплоти¬лась в жизнь.
Ленин не вышел в своей деятельности на поста¬новку и решение прогнозной задачи развития общества, что является основой для возникновения концептуальной власти, в силу калейдоскопичности его мировоззрения и ошибочного историко-философского образования. Для Ленина будущее было субъ¬ективно закрыто. Отсюда его повторение наполеоновских слов: сначала ввязаться в бой, а там посмотрим. Но Наполеон скорее всего, бросив эти грубо солдафонские слова , весьма далекие от его истинных представлений о военном деле, вёл себя в реаль¬ной жизни иначе, проявляя всегда большую заботу о разведке, рекогносцировке и т.п. ; у Ленина, однако, это уже не “краси¬вые”, пустые слова для “публики”, а стиль жизни, стиль подхода к проблемам.
В отличие от “Троцкого”, который сам того не ведая, посягнул на глобальную концептуальную власть, Ленин не по¬сягал на концептуальную власть даже в своей стране; он не поднимался выше идеологической власти (толкование “пи¬сания” без нарушения его святости) и реакции на уже про¬исшедшие изменения в общественной жизни. Правда “пося¬гательство” “Троцкого” сильно напоминает эпизод из фильма С.М.Эйзенштейна “Иван Грозный” , в котором на слабоумного сына боярыни, руководившей заговором против Грозного, дальновидный царь Иван Васильевич надевает царские одежды и передаёт ему свои знаки царской власти. Эпизод кончается убийством слабоумного в храме одним из заговорщиков. В случае “Троцкого” архитекторы всемирного храма Соло¬мона тоже не простили легкомысленного отношения к дея¬тельности “профсоюза каменщиков”.
В “социалистической” “благонамеренности” Лейбы Дави¬довича Бронштейна мы не сомневаемся. Но что он понимал под социализмом, диктатурой пролетариата и т.п. — вопросы темные ...
Если же вкратце, то «троцкизм» был “жив” неведомо как им полученным “пророчеством” О БУДУЩЕМ, а «ленинизм» тем, что был верен цели и действовал ЦЕЛЕСООБРАЗНО, никогда не отрываясь от <известных ему> реальных фактов ПРОШЛОГО И НА¬СТОЯЩЕГО, хотя и не всегда правильно понимал их разделе¬ние и взаимоотношения. Но главное в том, что оба они были «под колпаком» у глобального предиктора в силу того, что не посмели переступить границы канонического марксизма с его недостоверными представлениями о глобальном исто¬рическом процессе и ложной политэкономией.
Поэтому после пурима 1917 г. не «большевизм разбольшевичился» и стал «троцкизмом», как показалось “Троцко¬му”, а ленинская реакция, ЦЕЛЕСООБРАЗНАЯ В СЛОЖИВШИХСЯ ИСТОРИЧЕСКИХ УСЛОВЯИХ, на бездеятельность Вре¬менного пра¬вительства, не решавшего даже задач буржуазно-демократи¬чес¬кой революции и тянувшего с созывом Учре¬дительного собрания, была такова, что на определенном этапе (только на этапе!!!) ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛИНИЯ БОЛЬШЕ¬ВИЗМА ПО ЗА¬ХВА¬ТУ ВЛАС¬ТИ, вытекающая из понимания лидерами большевиков конкретной политической обстановки, на какое-то время вписалась в “проро¬чество” о «перманентной революции».
Окажись у власти вместо клики “Керенского” и К° дикта¬тура, выражающая долговременные интересы национального капитала, то и Ленина, и “Троцкого” сейчас бы знали только специалисты-историки как мелких политических смутьянов и авантюристов, проходных пешек мирового иудейского интернацизма. Но <поскольку> национальную диктатуру, установить было некому ,… <то сами знаете, что получилось>.
24 — 29 апреля (7 — 12 мая) 1917 г. в Петрограде работала Седьмая (апрельская) Всероссийская конференция РСДРП. Примечание № 144 в 31 томе ПСС В.И.Ленина сообщает:
«Ввиду возникших в ЦК разногласий по вопросу об оценке и перспективах революции и задачах партии было единогласно принято решение продискутировать этот вопрос открыто.
Материалом для дискуссии послужили “Апрельские тезисы” Ленина, напечатанные в “Правде” 7 (20) апреля. Таким обра¬зом местные организации имели возможность предварительно обсудить вопросы, включенные в повестку дня, выявить отно¬шение к ним рядовых членов партии (выделено при цитировании нами).
Кроме того делегатам конференции, съехавшимся в Петро¬град, был роздан машинописный текст брошюры “Задачи пролетариата в нашей революции”, написанной Лениным как проект платформы перед конференцией. Во время конференции, не поз¬д¬нее 26 апреля (9 мая), вышла работа Ленина “Письма о тактике. Письмо 1-е”, так что делегаты имели возможность ознакомиться с ней до голосования резолюции о текущем моменте.
Всероссийской конференции предшествовали конференции на местах; до её открытия от ряда организаций начали посту¬пать сведения о присоединении к платформе В. И. Ленина.
На конференции присутствовал 131 делегат с решающим голосом и 18 с совещательным от 78 партийных организаций … , а также представители фронтовых и тыловых военных орга¬низаций, национальные организации Латвии, Литвы, Польши, Финляндии и Эстонии. (…)
Работы конференции протекали в обстановке только что разразившегося острого политического кризиса 21 — 22 апреля, вызванного нотой П.Н.Милюкова Англии и Франции о вер¬ности договорам империалистского царского правительства».
Далее примечание, дабы задним числом оправдать после¬довавшие уже в годы Советской власти репрессии, мимоходом пинает Л.Б.“Камене¬ва”, А.И.Рыкова, Г.Я.Пятакова и Г.Е.“Зино¬вье¬ва”, выска¬зывавших свое мнение, отличное от “Апрельских тезисов” и ряда других мнений, победивших в партии; как известно, все перечисленные погибли впоследствии под «колесом Исто¬рии»: причина их гибели — непонимание ими ОБЩЕГО ХОДА ВЕЩЕЙ, а не якобы дальновидная злонамеренность их лично, проявлявшаяся еще до 1917 г.
Заканчивается примечание словами:
«Историческое значе¬ние VII апрельской конференции заключалось в том, что она приняла ленинскую программу перехода ко второму этапу революции в России, наметила план борьбы за пере¬растание буржуазно-демократической революции в социа¬листическую, выдвинула требование перехода всей власти к Советам. Под этим лозунгом большевики готовили массы к пролетарской революции».
Так “Апрельские тезисы” стали для большевиков утвер¬жденной программой действий.
Меньшевистское крыло РСДРП к этому времени не было единым: меньшевики-оборонцы стояли за продолжение войны, которая по-прежнему носила империалистический характер, за что они получили впоследствии название мень¬шевиков-импери¬а¬листов; были менышевики-межрайонцы, так называемые «центри¬сты», идейно возглавляемые Л.Д.“Троц¬ким” (ист. 87, стр. 201), возникшие еще до войны и коле¬бавшиеся между большевистской и чисто меньшевистской точкой зрения по разным вопросам; и меньшевики-интерна¬ционалисты, стоявшие за прекращение вой¬ны, отколовшиеся от меньшевиков-империалистов.
Пуримский переворот был очередным поворотным рубе¬жом в жизни РСДРП, своего рода «Юрьевым днем» , когда проис¬ходило самое заурядное перемещение партийных масс от одних “вождей” к другим. “Вожди” выдвигали новый курс и ставили новые цели, а масса выбирала подходящее себе. ГЕНЕРАЛЬНАЯ политическая линия, выдвинутая Лениным в “Апрельских тезисах” и “пред¬сказанная” “Троцким” в “Итогах и перспективах…” еще в 1906 г., была поддержана большевиками, “межрайонцами” и интернационалистами (не только РСДРП) в целом, хотя, безусловно, были отдель¬ные, вполне естественные для политического поворота разно¬гласия, даже между лидерами каждого из течений, о чём свидетельствует уже цитированное примечание 144 в 31 томе ПСС. Такое совпадение политического курса внутренне разли¬чных по своему мировоззрению политических течений могло быть только временным: до очередного поворотного рубежа, каким явился Октябрьский переворот. Поэтому внутрипартийная борьба после Октября — закономерное явление.
“Троцкий” прибыл в Петроград 5 мая (григорианского календаря) из США через Канаду, где был арестован англичанами и освобожден по ходатайству П.Н.Милюкова, временного министра иностран¬ных дел, вмешавшегося под давлением Петроградского Совета. По приезде “Троцкий” вошёл в состав руководства межрайонцев (межрегионалов тех лет).
Как сообщает в биографическом очерке “Л.Д.Троцкий: политический портрет” (ист. 81.4) Н.А.Васецкий, 10 мая на Петроградской городской конференции Межрайонной организации РСДРП выступил В.И.Ленин с предложением принципов слияния большевиков и межрайонцев.
«Во-первых, «объединение желательно немедленно». Во-вто¬рых, следует включить по одному представителю “меж¬рай¬онки” в редакцию “Правды”, которую планировалось превра¬тить во всероссийскую популярную газету и ЦО (центральный орган: — наше пояснение при цитировании) будущей слившейся партии. В-третьих, включить двух межрай¬онцев в комиссию по подготовке VI съезда партии. И наконец, обеспечить в “Правде” и других печатных органах свободную дис¬куссию по спорным вопросам» (ист. 81.4, стр. 20, со ссылкой на “Ленинский сборник”, т. 4, стр. 302).
“Троцкий” на этой конференции отверг предложение о слиянии. Н.А.Васецкий приводит ленинскую запись слов “Троцкого”:
«Большевики разбольшевичились — и я назы¬ваться большевиком не могу … Признания большевизма тре¬бовать от нас нельзя» (ист. 81.4, стр. 21).
Не хотел “Троцкий” и сохранения названия РСДРП (б). На наш взгляд, он полагал, что события развиваются в соответствии с “его” «теорией перманентной революции», вследствие чего большевизм должен признать правоту троцкизма перед объединением.